Вера Резник – переводчик, литератор, преподаватель. Она переводила Ортегу-и-Гассета, Хорхе Луиса Борхеса, Мигеля де Унамуно, Хорхе Гильена, Октавио Паса, Умберто Эко и других авторов. Дважды входила в число финалистов Премии Андрея Белого, а также была номинирована на премию «Ясная поляна».

Книга «Простая проза» написана прекрасным, необычайно спокойным и обстоятельным языком, и она не так уж проста, как заявлено в ее названии. Банальные на первый взгляд сюжеты не обходятся тут без толики абсурда и фантасмагории. По выразительности и наблюдательности, по умению уловить и описать самые неуловимые ощущения, состояния человека, самые мимолетные мысли прозу Веры Резник можно было бы сравнить с книгами Набокова – но при этом они написаны безо всякого подражания, своим голосом. На внешнем плане в этих повестях и рассказах не происходит никаких ярких событий, подвигов и катастроф – обычная спокойная жизнь, обыденные дела, но на внутреннем плане идут такие головокружительные приключения воображения и памяти, что наблюдение за ними отправляет читателя в волшебное таинственное путешествие.

«…созерцая невнимательно разные свои дни и не соблюдая в просмотре никакой последовательности, безотчетно тяготея к едва различимой поре, когда впитывание того, что вокруг, составляло его основное занятие, он внезапно заметил, как прямо у него перед глазами Петров сорвал три желтых одуванчика. А сорвав, остановился, не зная, что с ними делать. Такой большой ярко-желтой поляны из одуванчиков он никогда не видел. Над поляной мерцал сизый воздух. Теплый, он внушал доверие. Она подвела его к доске, положенной на два неокоренных чурбака, и сказала, не рассчитывая на ответ: «Поиграй здесь на травке. Я буду смотреть на тебя из окна». Она всегда так говорила, и он всегда отвечал молчанием, и в этот раз они оба поступили как обычно. Она рассердилась, она всегда сердилась, когда он уклонялся от ответа, и нарочно отнимала руку, потому что тогда ему приходилось вцепляться в рукав вязаной жакетки — вот ее всамделишная цель! — и отводить глаза от того, на что он смотрел, — а ей только того и хотелось. Но тогда то, на что он смотрел, не успевало войти в него, расположиться, занять весомое место и осесть, как оседает тяжелая — он видел, как она ее укладывала, — глаженая кладка белья в комоде. Но если она ему не мешала, и удавалось глядеть до тех пор, пока не становилось неинтересно, он чувствовал, что к нему что-то прибавляется, и он делается сильным» («Из жизни Петрова»)