Жан‑Жак Шуль — лауреат «Гонкуров», муж Ингрид Кавен, приятель Сен‑Лорана — начал писать этот роман, дабы осмыслить странное предложение, поступившее от Рауля Руиса: сняться в римейке фильма «Руки Орлака» в роли безумного доктора Гоголя.

Вместо съемок Шуль пускается в плавание по волнам своей памяти, где мерцают блуждающие огоньки литературы и кинематографа: шляется по ночному Парижу с Джармушем; пьянствует в Риме 80‑х с продюсером Рассамом; учится держать сигарету у Фассбиндера; оплакивает друга юности Жана Эсташа; преследует дух Талейрана и растворяется в персонажах Шекспира, Пруста, Жида, Батая и Этьена Дао.

«Что же увидел Рауль? Что в моем внешнем виде могло сроднить меня с пугающим образом из фантастического кино? Допускаю, что, когда холодными зимними вечерами я один, прихрамывая, выписываю плавные зигзаги в своем длиннющем черном пальто от Ямамото (не решился ни сделать операцию от артроза, ни подшить подол) и в больших темных очках, проходящее мимо семейство может неправильно понять, впасть в заблуждение… Но стоит присесть, без очков и пальто, как во мне моментально прибавляется робости. Потом я подумал, что Рауль мог видеть номер Liberation недельной давности: для иллюстрации к моему интервью-репортажу о Джиме Джармуше меня сфотографировали с ним на пустом мосту Бир-Хакейм, мы там как два беглых преступника, ночь, лишь вдалеке, на западе, поблескивают редкие зарницы, железная арматура моста, внешне мы напоминаем двух персонажей из научной фантастики – у него всегда настороженная поза, серебристые волосы, лицо мутанта, а у меня широкие темные очки, на снимке вокруг лица образовался большой белый ореол и все выглядит так, будто за нами гонятся…»