Давно хотели написать про повесть Александра Иличевского «Узкое небо, широкая река», но нам было сложно, потому что это ведь мы ее издали. С другой стороны, если бы не нравилось, мы бы не издали, правильно?

В любом случае, мы, являясь давними и преданными поклонниками прозы Иличевского, всегда мечтали прочесть у него нечто сюжетное — нечто, что смогли бы пересказать, ну вот как «Матисс», например. Так вот, «Узкое небо, широкая река», как бы далека та повесть ни была от «Матисса», — это как раз оно.

При том, что все, за что мы так любим литературный язык Иличевского, тут есть — и поэтичные описания, и медленность, тягучесть повествования, и отсылки в прошлое. Собственно, вся повесть и есть — путешествие в прошлое, которое предпринимают несколько старинных друзей, сплавляясь на плоту по глади широкой реки. Не будет спойлером сказать, что в этом коротком, но эмоционально насыщенном путешествии со дна памяти всплывут неизжитые обиды и неистлевшие скелеты, а раны юности оголятся настолько, что лишь старая дружба сможет их излечить — сможет ли?

Этот текст, насколько мы знаем, сначала виделся автору частью большого постапокалиптического романа, но в результате остался небольшой повестью, медленной, как течение широкой реки, воды которой скрывают такие волны и волнения, что и морю не снились. Наполненная диалогами повесть Иличевского — застывший слепок прошлого, которое никогда не бывает безмятежным. И никто не уйдет обиженным. Вернее, так — и никто не уйдет.